Храм Симеона Столпника в Усть-Пинеге, куда мы приехали на Литургию, стоит на высоком берегу — маленький и спокойный, он видит лодки, проезжающих на велосипедах и тракторах местных жителей.
Из Матигор, где живет наша команда, до Усть-Пинеги мы добирались на автобусе и пароме. Первая часть пути — через поля с разнотравьем вдоль дороги, с заглядывающим в окна автобуса солнцем: лучи подсвечивают поднимающуюся пыль и сонные лица. Вторая — по воде: паром неторопливо идет по Северной Двине: она иллюзорно кажется ровной, будто разглаженной ладонью, но на карте реки и протоки образуют сложносочиненный рисунок из поворотов и изгибов.
После Литургии — концерт на открытом воздухе как еще одно доказательство: лучшая сцена — речной берег с соснами, лучшие зрители — местные жители, заполнившие лавочки: глаза улыбаются, голоса подпевают «Ойся, ты Ойся», и ветер шелестит нотами.
Из этого дня я запомню яркие детали, выхваченные глазами и сердцем: вкусы, запахи, свет и цвета. Калитки и уха из выловленной стерляди, собранные северные ягоды и пироги из них; танцующие и поющие дети, песни, дотягивающиеся до низкого северного неба (мне сказали, а я уже это вижу сама: такое небо только здесь), загорелые заботливые руки, передающие еду. А еще неожиданный факт, который догнал меня уже вечером: оказывается, отчим моего мужа родом из этих мест — я неожиданно для себя оказалась в небольшом селе под Архангельском, связанным с моей семьей.
Из Матигор, где живет наша команда, до Усть-Пинеги мы добирались на автобусе и пароме. Первая часть пути — через поля с разнотравьем вдоль дороги, с заглядывающим в окна автобуса солнцем: лучи подсвечивают поднимающуюся пыль и сонные лица. Вторая — по воде: паром неторопливо идет по Северной Двине: она иллюзорно кажется ровной, будто разглаженной ладонью, но на карте реки и протоки образуют сложносочиненный рисунок из поворотов и изгибов.
После Литургии — концерт на открытом воздухе как еще одно доказательство: лучшая сцена — речной берег с соснами, лучшие зрители — местные жители, заполнившие лавочки: глаза улыбаются, голоса подпевают «Ойся, ты Ойся», и ветер шелестит нотами.
Из этого дня я запомню яркие детали, выхваченные глазами и сердцем: вкусы, запахи, свет и цвета. Калитки и уха из выловленной стерляди, собранные северные ягоды и пироги из них; танцующие и поющие дети, песни, дотягивающиеся до низкого северного неба (мне сказали, а я уже это вижу сама: такое небо только здесь), загорелые заботливые руки, передающие еду. А еще неожиданный факт, который догнал меня уже вечером: оказывается, отчим моего мужа родом из этих мест — я неожиданно для себя оказалась в небольшом селе под Архангельском, связанным с моей семьей.
